Мы вечно встречались с тобой в разных городках - далёких, необитаемых практически никем кроме призраков.
Мы оба часто молчали вместо того чтобы вести пламенные беседы. Мы молчали когда в баре ты пил виски, а я - мартини, мы молчали, когда уходили и по холодной пустыне шли к машине. Мы молчали, пока ты вёл машину, и я молчала, бясь даже предложить тебе включить радио.
Мы молчали и в дешёвом мотеле с драными, пыльными шторами и скрипучими кроватями. Ты молча раздевал меня, и каждый стон, который срывался с моих губ будто бы укорял тишину, пронзаемую лишь шумом возни и шорохом нарочито ярко-белых простыней. Ты любил меня молча, но грубо, ты резко тянул меня за волосы, резко подминал под себя, резко брал меня за шею и душил - в твоих глазах горела ярость и...печаль. Иногда я хотела чтобы ты позволил себе задушить меня совсем, чтобы со мной все твои страдания наконец закончились - но ты всегда останавливался вовремя и снова молчал.
Ты молча смотрел на меня, одеваясь, и требовательно откидывал с меня простынь чтобы, уходя, посмотреть на моё тело. Ты будто бы наслаждался созерцанием моего смущения, моего нервного, неумелого курения, моих повадок, слегка детских. Иногда мне казалось, что в темноте я видела какой-то намёк на твою улыбку...
Затем ты вдруг говорил тихо, но резко:
-Прощай, детка.
И я в оречедной раз вдивлялась тому что ты ведь, на самом деле, не немой.